Кирилл Павлов - Импортный свидетель [Сборник]
— Хорошо, — сказал Нестеров, — но при чем здесь следствие?
— Как при чем? Парень действительно за пять лет до армии лежал в больнице. Ему удаляли аппендицит, но при этом разрезали живот до позвоночника и украли почку. А матери — у него мать только, отца нет, и она, видимо, человек, что называется, простой — матери наговорили, что еле спасли сына. Короче, она все эти годы только на врачей и молилась.
— А врожденная патология исключается?
— В том-то и дело, за подписью врача-эксперта по нашей просьбе заключение пришло в прокуратуру, и вот оно у нас. Так что принимай к своему производству. В твоем успехе я, как всегда, не сомневаюсь.
Ничего не сказав, Нестеров отправился в свой кабинет. Некоторое время оттуда доносился ровный говор следователя по особо важным делам, потом несколько раз звонил телефон, потом Нестеров вышел и потребовал себе машину.
Через сутки уже стало известно, что врач, делавший в свое время операцию сегодняшнему призывнику, эмигрировал из СССР и ныне живет во Франции. Его фамилия Мирский. Еще Нестеров узнал, что Мирский аттестовывался во всех клиниках, где он работал, в высшей степени положительно.
Нестеров не удивился тому, что талантливый хирург живет теперь в другой стране, и не поленился написать документ в консульский отдел МИДа, где попытался изложить то обстоятельство, что этот самый хирург, что теперь живет во Франции, ему очень нужен.
13
Десять человек уже сказали Нестерову, что врач Иван Мирский — хороший человек и отличный работник, но Нестеров продолжал искать одиннадцатого.
Им оказалась молодая женщина, которая имела маленькую дочь, была замужем, носила «поплавок» со змеей, свидетельствовавший о высшем медицинском образовании. По делу о хищении почки она не могла сказать ровным счетом ничего, да и не знала она про операцию, но зато весьма красноречиво охарактеризовала Ивана Мирского как человека абсолютно гениального, который метался в поисках применения своих медицинских талантов, но, так и не сумев их применить, вынужден был жениться на ее подруге, никчемной и невежественной Тае Штейн, и уехать за рубеж. Как там сложилась их жизнь, она не знает, но если он очень нужен следственным органам, то она советует поискать его среди ведущих хирургов мира.
Среди ведущих хирургов мира Нестеров искать Ивана Мирского не стал, а полюбопытствовал, что же такое выдающееся сделал непризнанный гений.
Женщина посмотрела на Нестерова с удивлением:
— Да прежде всего мне с вами об этом трудно говорить, потому что вы неграмотны в медицине. Если я вам скажу, что он нашел препарат, с помощью которого можно сращивать ткани разных особей живых существ, вы же все равно не поймете, что это такое. Или жировыводитель. Представляете, с помощью микстуры он заставлял человеческий организм работать таким образом, что из него выходил через поры лишний жир.
— А потом?
— А потом горячий душ и…
— И что?
— И ничего, опять можно пережирать и делать глупости с организмом.
14
Следователь по особо важным делам Нестеров, несмотря на то что ни прокурор, ни другое правоохранительное начальство не поддерживало его в начинании искать Мирского, поскольку тот, хотя и проходит по делу, но живет во Франции, все же довольно скоро оказался в командировке в Париже. Но Нестеров не замечал экзотики чужой страны, потому что карман ему жгло письмо генерального консульства, в котором сообщалось много весьма ценного для его миссии.
15
— Вставайте, граф, — сказал Нестеров нищему босяку, лежавшему прямо на земле у теплого люка возле яркой витрины. "
Мирский с трудом разлепил веки, покрытые грязью, и безнадежно спросил:
— Вы кто, откуда меня знаете?
— Я советский, как говорится, сыщик. Вставайте.
Мирский криво усмехнулся.
Нестеров подал ему руку, тот обалдело поднялся. Они прошлись по улице, потом сели в такси, и там, нимало не стесняясь, доведенный голодом и неудачами до неврастении, почти потерявший соображение человек (иначе как объяснить, что он не удивился появлению советского сыщика в Париже), вдруг заговорил.
— Десять лет назад, — давясь бутербродом, сказал он, — я был молодым и полным сил ученым. Я — медик. Влюбленный в жизнь, я смотрел на нее вытаращенными глазами. Хотел сделать людям добро и не верил, что все великие открытия человечество уже сделало. И вдруг сам нечаянно сделал открытие. Оно родилось из анекдота, что у советских граждан две проблемы: как достать дефицитные продукты и как похудеть. Слушая разговоры о продовольственной программе, я смотрел на улицу и наблюдал людей. Две трети их были полными и больными. Я это знаю. Жир губит сердце. Все они съели те продукты, которых не хватило другим. Стал я думать, как помочь этим людям. Но не диетой — ведь это так мучительно, не у всех же есть сила воли. После долгих поисков я нашел способ. Я составил сыворотку, которая разжижает и отсасывает жир через поры. Можете себе представить, какое это имело бы значение в масштабе страны? Думаете, поощрили изобретателя? Увы. А ведь я на собственном опыте проверил сыворотку. Женщину, которую любил, привел к необходимому весу и внешним данным.
Но мной занялась милиция, как человеком, незаконно занимавшимся медициной. Я понял, что у нас полицейское государство, и впервые тогда решил уехать.
А тут мне объяснили, что и у нас в государстве можно премило жить, стоит только заняться подпольным промыслом. Вы знаете, я ездил в одну лабораторию. Конечно, она преступна, но оборудование там было удивительное. Меня возили туда с завязанными глазами. Нет, правда, ни в одной клинике такого оборудования я не видел. Я спросил там, откуда у них столько «живых» человеческих органов. Мне ответили: из анатомички. Но это было, конечно, вранье. Когда я понял, откуда у них человеческие органы, я чуть не сошел с ума. И все же хотел доказать, что мое открытие надо внедрять здесь, в СССР.
— А помните, где вам завязывали глаза? — спросил Нестеров.
Но Мирский не ответил, он не услышал вопроса, он был увлечен своим рассказом.
— Я написал о своем открытии в высокую инстанцию. Меня вызвал молодой человек, холеный, никчемный врач, и сказал, что ему поручено со мной разобраться. Шутил, острил, говорил об оригинальном способе помочь стране выполнить продовольственную программу. Беседа с ним охладила меня. Но. его предложением помочь мне устроиться в поликлинику воспользовался. А что мне оставалось делать?
— А в СССР не хотите заново заняться своим делом всерьез? — перебил его Нестеров.
— Кому я там нужен? Ведь я совершил преступление, так, кажется? Кто мне поверит, что почка у этого паренька была больной?
— Это мы установим в дальнейшем, мстить вам не будем.
До какого же состояния должен был дойти Мирский, чтобы внезапно спросить:
— Сколько у меня есть времени на размышление?
— Минута. И еще один вопрос: а можно ли пересадить человеку почку от другого человека?
— Конечно, — с готовностью сказал хирург.-^ Вот, — он достал из-за пазухй мятую тетрадь, — полное собрание моих операций.
Нестеров раскрыл ее и вдруг прочитал под датой четырехлетней давности историю ампутации и реампутации ноги Роксаны Ирвинд.
16
Миловидная девушка вошла в помещение следственной части и нерешительно присела на скамье.
— Вам известен этот человек? — спросил ее Нестеров.
Роксана посмотрела на Мирского внимательно, и вдруг стены комнаты поплыли перед ее глазами. Она покачнулась. Сержант, стоявший у дверей, подбежал, чтобы поддержать ее. Дикий вопль вырвался из груди девушки. Она широко открыла глаза и закричала еще раз. Несомненно, вид Мирского вызвал у нее ужас.
— Попросите войти Михаила Ивановича, — распорядился Нестеров.
В помещение вошел психиатр. Вскоре ему удалось привести Роксану в себя.
— Я думаю, — сказал он, — что следственный эксперимент следует прекратить. Дело в том, что больная нездорова и потому уверена: Мирский здесь для того, чтобы снова отнять у нее ногу.
Роксану увели.
— Беркову пригласите, — попросил Нестеров.
И женщина-хирург тотчас же после того, как ею была осмотрена нога Роксаны, сказала:
— Это невероятно, но это факт: нога пересажена от другого человека и прижилась, не была отторгнута. Операцию делал гений.
— Где брали органы для пересадки? — спросил Мирского Нестеров, — Кто помогал вам и за что?
— Прооперировал рак одной безнадежной больной, ее сын, работающий в анатомичке, стал приносить для меня человеческие органы из морга. Потом я сказал, что трупы уже через час никуда не годятся, надо свежие органы. Больше я ничего не знаю, но можно спросить.
— У кого?
